Ещё 11 апреля заголовки газет во всех странах мира пестрели сообщениями о начале суда над нацистским преступником Адольфом Эйхманом в Иерусалиме, да о дебютном концерте будущего лауреата Нобелевской премии по литературе Боба Дилана в Нью Йорке.

Параллельно на космодроме Байконур, который Титов называл «крошечным населённым островком в безбрежном океане степей», начались подготовительные работы. В 5:00 11 апреля локомотив подвёз центральный блок ракеты Р-7, ранее уже объединённый с четырьмя подвесными, сбрасываемыми блоками, и космическим кораблём «Восток-3А».

Ракету медленно и плавно установили на бетонный стартовый стол. На протяжении суток шли проверки, включая личную инспекцию Королёва, тестирование оборудование и заправка топливных баков.

В 3:00 по московскому времени 12 апреля 1961 года прохладным весенним утром началась финальная подготовка к старту. Ещё один член отряда космонавтов — Павел Попович — отвечал за связь с кораблём, а помогал ему Алексей Леонов, которого вообще отправили на Камчатку для обеспечения мониторинга полёта и бесперебойной радиосвязи.

Практически никто не спал. Ни Королёв, ни Карпов, ни космонавты. Ровно в 5:30 Карпов зашёл в спальню Титова и Гагарина и мягко потряс его за плечо. Юрий взглянул на часы и просто спросил «Пора вставать?».

Зарядка. Лёгкий, но калорийный завтрак из туб. Кофе. Гагарин, смеясь, заявил, что космическая еда настолько вкусная, что он просто обязан принести немного домой — дабы Валентина тоже попробовала. Последний осмотр космонавтов Яздовским, очередные тесты — и длительное облачение в скафандр. Титов вызвался надеть его первым, чтобы Гагарин испытывал меньше дискомфорта.

Самая забавная история произошла со шлемом. Крупные буквы «СССР» поверх визора нанесли буквально в последний момент. Кто-то из обслуживающего персонала вдруг осознал, что после приземления Гагарина могут спутать с американским пилотом с очередного сбитого самолёта-разведчика. Ибо меньше года назад был уничтожен U-2 Фрэнсиса Гэри Пауэрса, а сам пилот задержан местными жителями Свердловской области.

Облачившись в скафандры, пилоты проследовали в автобус, доставивший их к стартовому столу. Как позже вспоминал Гагарин, по мере приближения ракета на глазах росла, словно и впрямь менялась в размерах. Она напоминала ему гигантский маяк, так как первые лучи солнца подсвечивали головной обтекатель и отражались от него вдаль.

По легенде, Гагарин внезапно попросил, чтобы ему дали выйти и помочиться. С тех пор у советских и российских космонавтов закрепилась традиция — не доезжая до стартового стола остановить автобус, выйти и помочиться на его левое заднее колесо, так, как это сделал первый космонавт в тот памятный день. Впрочем, достоверность этой истории крайне сомнительна. А вот примета вполне реальная.

В 9:05 по московскому времени объявили двухминутную готовность. Совсем чуть-чуть и первый из жителей Земли почувствует под собой титаническую мощь реактивных двигателей, способных выбросить крошечный металлический корабль вместе с ним за 100 км от поверхности планеты в считанные минуты.

Боялся ли Гагарин в этот момент? По переговорам «Кедра» (его позывной) с центром — «Заря 1» — этого не скажешь. Но ведь столь тренированный человек должен уметь себя контролировать, несмотря на бушующий внутри него ураган. А Юрий переживал, и очень сильно. Это видно по письму, которое он написал за два дня старта жене и дочкам:

Сегодня правительствен­ная комиссия решила послать меня в космос первым. Знаешь, дорогая Валюша, как я рад, хочу, чтобы и вы были рады вместе со мной. Простому человеку доверили такую большую государственную задачу — проложить первую дорогу в космос! Можно ли мечтать о большем? Ведь это — история, это — новая эра!

Через день я должен стартовать. Вы в это время будете заниматься своими дела­ми. Очень большая задача легла на мои плечи. Хотелось бы перед этим немного по­быть с вами, поговорить с тобой. Но, увы, вы далеко. Тем не менее, я всегда чувствую вас рядом с собой.

В технику я верю полностью. Она подвести не должна. Но бывает ведь, что на ровном месте человек падает и ломает себе шею. Здесь тоже может что-­нибудь случиться. Но сам я пока в это не верю. Ну а если что случится, то прошу вас и в первую очередь тебя, Валюша, не убиваться с горя. Ведь жизнь есть жизнь, и никто не гарантирован, что его завтра не задавит машина.

Береги, пожалуйста, наших девочек, люби их, как люблю я. Вырасти из них, по­жалуйста, не белоручек, не маменькиных дочек, а настоящих людей, которым ухабы жизни были бы не страшны. Вырасти людей, достойных нового общества, — коммунизма. В этом тебе помо­жет государство. Ну а свою личную жизнь устраивай, как подскажет тебе совесть, как посчитаешь нужным. Никаких обязательств я на тебя не накладываю, да и не вправе это делать...

И вот тот самый момент. 9:07 — запуск начался. От триумфа — или полного фиаско — сотни людей на Байконуре и по всему СССР отделяют считанные секунды. А один из них — 27-летний Юрий Гагарин — поставил на кон собственную жизнь.

В целом, сам полёт был достаточно простым и коротким. Один виток вокруг Земли. Общее время 1 час 48 минут. Важен был сам факт этого полёта! Впервые землянин вышел за пределы своей планеты. Да, пока недалеко. Да, совсем ненадолго. Но лиха беда начало!

Ведь главное — оказалось, что человек вообще это может. И не какой-нибудь Супермен, а простой деревенский парень из Смоленщины. Сын плотника и доярки. А это значит — что все дороги открыты. Что каждый в нашей стране при желании может многого достичь.

И да — важнейший научный результат. Люди способны переносить огромные скорости, чудовищные перегрузки и состояние невесомости. Мы — ещё вчера полудикие приматы из пещер — способны покорять космические дали. Гигантский эволюционный скачок всего человечества, воплощённый в деянии и образе одного человека!

По всей стране в это время по радио играла патриотическая песня «Широка страна моя родная…», пока вдруг в 9:59 утра её внезапно не прервал голос Юрия Левитана.

Ликующие люди в городах и сёлах повалили на улицы. Неописуемое чувство единения, общего праздника и восторга охватило всех. Казалось, что произошло какое-то чудо, совершенно невозможное, никем не ожидаемое — и оттого ещё более удивительное. Наш — советский — первый в космосе! Как будто каждый в этот солнечный весенний день оказался причастен общему подвигу. Но не страшному, как победа в войне, а жизнеутверждающему и радостному.

Сам Гагарин весь полёт явно получал удовольствие. Он мог быть только пассивным пассажиром и делать простейшие эксперименты: наблюдать через иллюминатор «Взора» за Землёй из космического пространства, делать записи карандашом и на бортовой магнитофон, есть и пить из туб, да фиксировать все свои ощущения — ведь любая мелочь могла пригодиться в организации будущих стартов.

Общее напряжение конструкторов, военных, космонавтов спало. Даже Королёв, который всё время старта и набора высоты мучился от острой боли в груди, наконец, успокоился. И оказалось очень зря.

Сначала несколько раз пропадала радиосвязь с Гагариным, но это было некритично. Телеметрия поступала, а сам первый космонавт мог поддерживать контакт, выстукивая сообщения телеграфным ключом. Гораздо хуже всё стало, когда оказалось, что корабль идёт не по предсказанному курсу. Позже Герман Титов вспоминал:

К счастью, этот прогноз не оправдался. Тормозная двигательная установка (ТДУ) включилась в соответствии с программой, однако с недобором импульса, так что автоматика выдала запрет на штатное разделение отсеков, и ТДУ не отделилось через 10 секунд после окончания работы. В результате, долгие 10 минут перед входом в атмосферу корабль беспорядочно кувыркался. Как потом докладывал Гагарин:

Кедр не запаниковал. Он решил не пугать руководителей полёта (в первую очередь — Королёва) и не сообщил о нештатной ситуации на борту корабля. А уже позже рассказывал:

Когда корабль вошёл в более плотные слои атмосферы, соединяющие отсеки кабели перегорели. Команда на разделение поступила уже от термодатчиков, так что маленький шарообразный спускаемый аппарат наконец отделился от ТДУ и со сверхзвуковой скоростью продолжил лететь к Земле.

Гагарин испытал перегрузки, превышающие 10g. Иными словами, ускорение спускаемого аппарата было в 10 раз больше ускорения свободного падения! Нетренированного человека это может попросту убить. Впрочем, Кедр был готов и к большему — даже 12g.

Отклонение от курса привело к тому, что посадка произошла в отдалении от предполагаемого места, — там, где её совсем не ждали. Однако и здесь Гагарину сопутствовала удача — это всё же оказалась территория СССР. Ну а самое главное, он всё ещё был жив.

После катапультирования на высоте 7 км неприятности не закончились. В герметичном скафандре Кедра не сразу открылся клапан, через который должен был поступать наружный воздух, так что он едва не задохнулся. Последний сюрприз ожидал уже у самой земли. Вернее — ледяной воды. Так как прямо по курсу лежала холодная Волга. Первый космонавт, мастерски управляя своим парашютом, ушёл в сторону и приземлился на распаханную землю, по его собственным словам, очень мягко.

Позже учёные подсчитали вероятность, с которой Юрий Алексеевич Гагарин, учитывая все произошедшие инциденты, мог погибнуть — она составила 40%. Так что лёгкий, в представлении Каманина, полёт закончился благополучно лишь по стечению обстоятельств и благодаря выдержке и спокойствию Кедра. А потому все свалившиеся на него после приземления почести и награды, были совершенно заслужены.